Встану, благословясь, выйду, перекрестясь, из двери в двери, из ворот в ворота к синему морю. Там стоят двенадцать братьев, пойду к ним поближе, поклонюсь пониже. Двенадцать братьев, сходите на сине море, на синем море есть остров, на острове стоит дуб, под этим дубом лежит плита плитущая, тоска тоскущая, сухота сухотущая. Подымите эту плиту, заберите эту тоску, принесите, уложите ее на ретивое сердце раба Божьего (имя). Напустите ему тоску-печаль, чтобы он тосковал, горевал, дурным голосом кричал по мне, рабе Божьей (имя). Чтобы он не мог ни жить, ни быть, ни день дневать, ни часу часовать, ни минуту коротать. При тебе солнце красное, при матушке заре утренней Марии, вечерней Маримьяне, полуночной Ульяне, при тебе, светлой луне. Ходил бы не захаживал, сидел бы не засиживал, думал не задумывался, курил бы не закуривался, гулял бы не загуливал, ел бы не заедал, пил бы не запивал, спал бы не засыпал, поутру вставал, на ум-разум брал меня, рабу Божью (имя). Легче ветра полуденного, быстрее молнии огневой, пусть для него другая девица будет казаться страшной, как львица, как огненные часты, как морские страшны, как сова полосатая, как ведьма лохматая. А я для него, раба Божья (имя), жар-птицей. Аминь.