Купно на вся сии причёты ведати потребно, чесо еси двунадесяти трясавиц. Сии трясавицы кажда в пору власть держит. А во ины поры тако же силу емлет да не равну утверждённой ея поре. Сице двунадесять причётов да по числу сих трясавиц. Сии же причёты, дабы кую ни есмь трясавицу на жива человека во всея ея силе обратить. Еси и причёты како сие съять да их-то равно двунадесять. Тако же еси меж люда хождение единых заговоров да ими сии трясавицы не побеждаемы. Кое есмь едины заговоры да на вся двунадесяти трясавиц, то егда силу емлет сей заговор, аще трясавицы не напуском навели, а яко хвори по ослаблению пришли. Егда же слаб силами кой человек, то да его трясавицы без причёта прихождаше, а их же съять мал труд. Колико же напуском содеяны, то сии едино двунадесятью причётами отчитывать, а ино несть толку.
Перьва трясавица именем Знобея
Удел же власти ея велик от месяца септемврия дня перьваго до месяца октемврия дня же тридесять перьваго. Да во се емлет таковы разны хвори, яко озноб да со огневицею велией, подёр да сверьба, а и по вся телеси ломота сие же вся есмь до смерти, аще не съять отнапуска. Причёт перьвы да сея трясавицы. Причёт же на водицу честь потребно, егда еси вещица кая да человека принадлежаща, то сию вещицу той водицей кропить, ино же несть ея, то испить дать человеку, а буде сие невместно, то при пороге ли на земь у ворот вылить. Да причёт-то честь три дни к ряду, егда на ум вспадёт во дни удела трясовицы. Творить же сие во полунощь, месяц небесный для сего силы не емлет. А дабы двунадесять раз порядок не твердить, то сие верно до вся трясавиц. Сице водицу взем да на ню молви перьвый причёт:
"За горы высокыми да за реками быстрыми, стоит терем черн да каменный. А и есмь во том тереме чёрном да каменном, двунадесять сестриц да прозваньем трясавиц. А прийду горы высоки да реки быстры да приступлю ко терему черну камену, а и поклонюсь-то земно сестрицам да прозваньем трясавицам: а и вы сестрицы, числом-то двунадесять, выкликаю же знобею, нейди ти Знобеюшка, род человечскый мучати, кости ломати да телеса знобити да огнём палити, а иди ти Знобеюшка, да раба божия имя. А прийди ти да его порога, а и взем ти раба божия имя на муку смертну, да стани кости ломати да тело знобити, а и огнём палити. Не бысте покою, да и не бысте справы, а и мука смертна. Да часа смертна да доскы гробовой. Молитвы не отмолити да заговоры не отговорити. Словом крепкым уговором древлим. Ключ да замок. По векы вечныя аминь".
Далее предлежит сей водой вещь окропить да со таковой примолвкой:
"Заговором древлим да уделом великым на муку рабу божию имя. Колико еси ти в уделе Знобеюшка, толико те раба божия имя мучати. Крепкым заветом да тайны словеси аминь".
Како прежде писано, егда несть вещи, то пред сим како человека водой поити сие же молви, а ино и пред порог егда вылить, то таков же заговор. Да прими на мысль, чесо ране по уделу станешь дело вершити, то и далее трясовица от ворога не отыдет да вернее доле и мучати буде, то и вернее во гроб сведёт. Тако есмь обще сие до вся сих трясовицы.
Втора же трясовица именем Чернея
Есмь ея удел тридесять перьваго дня октемврия месяца и до тридесятого дни новемврия месяца. А и мучит же сия трясовица многоразны хворями да неведомыми недугами, а и кое есмь допреж бывши хвори, то те тако же отворяет, да держит-то до смерти человека. А и съять ея ниже сведати чесо есмь зело претрудно. Причёт же до ея како и ко перьвой на воду чести предлежит, а и ино во вся тако вершити, како с перьвыим причётом. Да причёт-то сей таков:
"За горы высокыми да за реками быстрыми, во лесе тёмном есмь стоит терем чёрн, чёрн да каменный да к небесам-то подъемлется. А и есмь-то во том тереме чёрном да каменном двунадесять сестриц, родом же трясовиц. Кажда княжна млада да каждой удел княжеской, а и прийду аз горы высокия да реки быстрыя да ко терему чёрну камену. А и во удел-то Чернеи-трясовицы: поклонюсь-то ея землекасателно да со таковым-то до ея словом:
Аз же ти, княжна-трясовица Чернея, людия мучишь да и гробу приводишь, аз до тя прошение емлю: егда бысте те удел, то нейди на род человечскый: хвори творити, сущи отворяти да неведомы устрояти, а иди же ти до раба божия имя, хвори творити да сущи отворяти да неведомы устрояти. Несть рабу божию справы да несть спокою. Тако бы денно да нощно хвори да болести раба божия имя стретали, веком бы сократитеся да гробу прейдти. Никто же сего сымет, никто же отмолит. Словом крепкым да уговором древлим по вецы вечныя аминь."
Егда же водицу сею испити даждь, не то и вещь окропляти станешь, а ино и при пороге вылить надобно, то такову примолвку :
"Сея водица предпутие до раба божия имя да трясовице Чернее. На пагубу верну. По веки вечныя аминь".
Третия же трясовица прозваньем безумная, именем же Шумея, ниже Трясея.
Удел ея от тридесятого дни новемврия месяца до тридесятого же дни дикемврия месяца. Мучит же много во уделе род человечскый да разны хворями со света провождаше. Приключаются от нея припадки, яко одержимость, то беснование, ум мешает да глаголы неверны наводит, к сему и слепота от нея явишася може. Да тако и изводит, чесо человеки самоубивцами ко гробу прихождаше чрез нея. Причёт же до нея творится како перьвыим двум, а причёт же сей есмь таков:
"За горы высокыми да за реками быстрыми, а и во лесе тёмном есмь стоит терем чёрн да каменный да к небесам подъемлется. А есмь во том тереме чёрном да каменном двунадесять горниц да и во сих-то горницах, есмь двунадесять сестриц, родом же трясовиц. Аз выкликаю ныне трясовицу прозваньем безумну да величаньем трясею, а именем же Шумею, а и ти, щумея, уделом властна, ум-то ясен видением темнишь, да мнози хвори наводишь, да и чрез тя взор ясен отъяся, а и ко гробу человеки волей идут. Тако иди ти, трясовица Шумея да ворога раба божия имя, да сведи ти имя со света бела, а и во могилу тёмну. Уговором древлим да уделом великым. По веки вечныя аминь".
Тако же и примолвку молви, яко прежде:
"Сия вода - путь до раба божия имя да трясовице-княжне Шумее. От сих словесе да по векы вечныя аминь".
Четверьта же трясовица именем Ломея
Удел ея от тридесятого дни новемврия месяца до тридесять перьваго дни дикемврия месяца. Много людия от нея муки приемлют кости-то во вся телеси ломит да сердце щемит, тоску наводит да тако хвори схождашася, чесо человек житии не желает. Самоохотно с бела свету сходит. Творить же сея трясовицы причёт тако же како и прежним, да причёт-то таков:
"За горы высокыми да за реками быстрыми, еси остров да то буян, да на острову-то тёмныя лес, а и во лесе тёёмныим терем чёрн. Терем чёрн да каменный, а и во том тереме чёрном да каменном двунадесяти палат княжескых. Чесо еси палата княжны Ломеи. Како и прейду аз горы высокия да реки быстрыя да взойду-то на остров буян, а и во тёмныя лес, а и прейду же во терем чёрн да каменный да и ко трясовице Ломее, да поклонюсь-то земно: а и ти, трясовица Ломея, буде ти мене общнице во подели чёрном да на уделе твоея. Соиди до раба божия имя, испроврещи укрепы да молитвы, да сломи кости раба божия имя, а и защепи сердце раба божия имя, да изведи муки много разныя раба божия имя со свету на уделе своея. Буде же от сих словесе да покон удела тако по уговору. По вецы вечныя аминь".
Да примолвка на воду:
"Буде те, трясовица ломея, путь до раба божия имя. По веки вечныя аминь".
Пятый же причёт до трясовицы именем Скорбная
Скорбью да кручиной мучит, с ума чрез сие тако сводит, не от хвори телесныя, а и от муки душевныя людия во гроб сходят. Удел же трясовице сей тридесять перьваго дни месяца дикемврия и до двунадесятого дни марота месяца, а во ины годы тринадесятого дни того ж месяца. Причёт же до нея ино, неже прежним творити потребно, девяти влас потребно от ворога на коего напуск да лента поминальна, (вероятно траурная). Сею же лентой власы перевяжи да на ню причёт четыредесять раз молви, тако же на зачали удела трясовицы и во полунощь.
"Заговором крепким да уставом древлим, выкликаю трясовицу матерь Скорбную. А иди же ти, трясовица матерь Скорбная от блат топкых, от лесов тёмныих, от рек быстрыих да погостов скорбных. А и взем-то ти, муку гробовую да кручину темничну, скорбинушку погостну да тоску люту, а и обрати, матерь скорбна, муку гробовую да со кручинушкой темничной, скорбинушку погостну да тоску люту на раба божия имя. Бысть бы рабу божию имя, мука, аще при гробе, а и бысть бы рабу божию имя, кручина, яко во узах, а и бысть бы рабу божию имя, скорбинушка, яко кровныим на погосте, да и бысть бы рабу божию имя, тоска люта. От сих словеси да по всяк час. Никто же отмолит да никто же отшепчет. По веки вечныя аминь".
Ленту-то поминальну во ину полунощь при вратах погоста прикопай да со заговором:
"Отселе до раба божия имя, те мати Скорбная путь верен, да и со сокровниками. По веки вечныя аминь".
Далее три монеты на месте том остави со примолвкой:
"Дань за милость".
Причёт шестый да трясавицы Расслабеи
Удел же ея четыренадесятаго дни марота месяца до тридесятаго дни априллия месяца. Мучит же сия трясавица человеков, яко глаголема, сиесть кости расслабляет, суставы отъемлет, чувство во руцех и телеси отъемлет тако ж. причёт же до нея честь на погостну земь, аще при пороге класть, а ино на погостну водицу, аще испить даждь вместно. Причёт же тако же во полунощь честь да четыредесять раз, яко до скорбной трясавицы. Причёт же таков:
"За горы высокыми да за реками быстрыми, еси терем чёрн да каменный, а во сем-то тереме чёрном да каменном, еси двунадесять сестриц прозваньем трясавиц. Аз прейду горы высокия да реки быстрыя да прейду ко терему чёрну да камену. А во сем-то тереме еси горница княжны трясавицы да прозваньем Расслабея. Яко вниду аз во сей-то терем да прейду аз до горницы трясавицы княжны Расслабеи, поклонюсь-то ея земно да со таковым словом: аз же ти, княжна Расслабеюшка, пособи же мене во подели чёрном да на уделе своя. Приди до рабы божией имя, силы ея сокруши да суставы ея отыми, дабы перстом николе не двинути, хлад да огнь николе не восчувствовати. А и нози бы рабы божией имя, вмале не хождаше, а и руцы-то рабы божией имя, вмале не подъемлются. Буде же сия вся зачало на уделе твоя. Словом крепкым, уговором древлим по веки вечныя аминь".
Засим примолвка на земь, ниже воду погостну:
"Се еси предпутие трясавице Расслабеи до рабы божией имя. По веки вечныя аминь".
Причёт седьмый до трясавицы Пухлеи
Удел же ея перьваго дни маия месяца до тринадесятаго дни иуня месяца. Чрез сию трясавицу таковы разны муки происходят: яко водяница от ея находит, огнь антониев тако же може произвесть, гниение всяко во телеси чрез ея зачинается, а и мнози хвори, коим людия имён не ведают. Сице еси сия трясавица свойства таковаго, чесо идет на гнилу водицу, сиесть болотну, а к сему пора ея удела зело удобна, яко о ту пору ледь со блат сходит. Аще не вместно при пороге сию водицу оставити, то ея во ковш взем да в ню пять власков ворога, а егда заговор молвлен, тако примолвку скажи да сю водицу со власами внове в болото. Честь же сея причёт на захождение солнечно, а причёт же таков:
"Во болотном царьстве да во сокровенном государьстве, еси царь да то болотный государь. А и еси сего царя да сего болотна государя двунадесяти дщерей, княжён да царевен. Сии же еси сестрицы да прозваньем-то трясавицы. Аз приступлю ко болотну царьству да сокровенну государьству. Поклонюсь-то земно сокровенну престолу да испрошу се милости да потворы, а и во подели чёрном пособи. Аз тя выкликаю княжна трясавица Пухлея, пособи во подели чёрном на уделе твоя. А и нейди люд мучати, хвори творити да ветхи отворяти, а поди до рабы божией имя, телеса ея растити, водяницу на ея напускати, кости белы рабы божией имя гноити, хвори многоразными ея ко гробу привесть. Словеси сим поделие замок да ключ еси древен уговор. По веки вечныя аминь".
Како прежде зде бысть писано примолвку сказывати, сия же такова:
"Сия водица ко трясавице болотныя Пухлеи весть да до рабы божией имя путь, егда придет, тако путь крепит. По веки вечныя аминь".
Причёт осмой ко трясавице прозваньем тайная, именем же Гнетея
Удел ея таков же, яко трясавицы Пухлеи. От перьваго дни маия месяца до тринадесятаго дни иуня месяца. Мучит на уделе своя многоразными хвори человек, особу силу емлет, яко, егда на уделе ея хворь кая нарождается, тако не отворится покуда не смертна. Перьвы же хвори от нея видимы кручину наводит, страхи разны, видения да слухи, сны худыя. Причёт же честь на водицу зело ладно буде, аще на колодезну, да и ина прок даст. Честь во полунощь, а причёт же еси таков:
"За горы высокими да за реками быстрыми, еси терем чёрн да каменный. А во сем-то тереме чёрном да каменном еси двунадесять княжён сестриц да прозваньем трясавиц. Аз прейду ко терему чёрну да камену да вниду во горницу княжны трясавицы прозваньем же тайная да именем же Гнетея. Поклонюсь-то земно да со таковым словом: а и ти, княжна трясавица, прозваньем же тайная да именем же Гнетея, пособи ти мене во поделие чёрном на уделе своя. Нейди ти, человеков мучати, кручинушкоя я морочити, а поди же ти до рабы божией имя, денно да нощно, на утрие да на повечерии, рабу божию имя мучати. Хвори разны сживати, ведомыя да безвестныя, бывши да новее, со кручинушкой да скорьбинушкой. А и ти, княжна трясавица, прозваньем же тайная да именем Гнетея, пребуди со рабой божией имя до часу смерьтна неотходно. Бысть по словеси сим, яко отвеку уговор. По веки вечныя аминь."
Примолвка же такова:
"Сия водица предпутие до рабы божией имя, да трясавицы княжны прозваньем же тайная, а именем же Гнетея. По веки вечныя аминь".
Причёт девятой до трясавицы прозваньем белая, именем же Агнея
Удел же ея со тринадесятаго дни иуня месяца до тридесятаго дни иуля месяца. От нея же хвори таковы происходят: огневица велия да видения мнози, кровь вся подъемлется да припадки разны, сие же вся ране иных до гроба приводит. Причёт же до нея честь во пору, егда солнце заходит да и честь-то на лучину ли щепу березову горящу, тако становясь, дабы дыму бысть во ту сторонушку ко ворога дому. Причёт же таков:
"За горы высокими да за реками быстрыми, еси терем чёрн да каменный. А во сем-то тереме чёрном да каменном, еси двунадесять сестриц прозваньем же трясавиц. Аз прейду горы высокия да реки быстрыя да приступлю ко терему чёрну да камену. Аз тя выкликаю княжна трясавица прозваньем белая, именем же Агнея. Поклонюсь-то те земно да со таковым-то прошением: а и нейди ти, княжна трясавица прозваньем белая да именем-то Агнея, человек мучати, а поди ти до рабы божией имя. Оцепи ея главу огненным ободом, распали ея кровь, яко смолу кипучу, приведи сень незнаему на разум, отыми память. Да пребудет и, княжна трясавица прозваньем белая да именем Агнея со рабой божией имя до часа смертна. По веки вечныя аминь".
Примолвки же по деянию сему не потребно.
Причёт десятой до трясавицы противной
Сия трясавица имени не емлет, а едино прозванье противна. Удел же ея со тридесять перьваго дни месяца иуля до тридесятаго дни аугуста месяца. Ум отъемлет, равно же и память, от пищи отвращает и чрез сие сушит, ярость во сердцах подъемлет, кровь во телеси отворяет, а чрез сие боле смерти приключаются. Причёт же до нея честь во полунощь да на водицу, а причёт же таков:
"За горы высокими да за реками быстрыми, еси терем чёрн да каменный. А во сем-то тереме чёрном да каменном, еси двунадесять сестриц да прозваньем трясавиц. Аз прейду горы высокия да реки быстряы да приступлю ко терему чёрну да камену. Аз выкликаю тя княжна трясавица прозванье мже противна, именем безвестна, пособи ти мене во поделие чёрном, приведи же до гроба раба божия имя, пищи бы несть николе не вкусити, разум бысть помрачён, память еси отъяся, да и ярость-то во серьдце подъемлется, а и кровь во телеси отворитися, тако бысте мытарствы сия до гроба. Пребуде ти, княжна трясавица прозваньем противна да именем безвестна. Уговор замок да поделие ключ. По веки вечныя аминь".
Примолвка же такова:
"Сия водица еси предпутие да раба божия имя до трясавицы прозваньем противна, именем же безвестныя. По веки вечныя аминь."
Причёт единадесятой до трясавицы именем Старея
Удел же ея со тридесять перьваго дни иуня месяца до тридесятаго дни иуля месяца. Вся части старит, серьдце становит. Причёт на погостну земь, ниже воду. Яко прежде зде писано творити же во полунощь. Причёт таков:
"За горы высокими да за реками быстрыми, еси терем чёрн да каменный. А во сем-то тереме чёрном да каменном, еси двунадесять сестриц прозваньем трясавиц. Аз прейду горы высокия да реки быстрыя да приступлю ко терему чёрну да камену. Аз выкликаю княжну трясавицу именем Старею. Поклонюсь-то земно да со таковым словом: а и ти, княжна трясавица стареюшка, пособи ти мене во поделие чёрном. А и нейди, ко людиям добрыим кровт хладити к гробу провождати, а поди ти до раба божия имя, кровь хладити, серьдце становити, да и ко гробу провождати. Буде по словеси сим. Поделие ключ уговор замок. По веки вечныя аминь".
Примолвка стара:
"Сия водица еси предпутие до раба божия имя да трясавицы Стареи. По веки вечныя аминь".
Причёт двунадесятой до трясавицы именем Смертная
Удел ея по вся дни, наипаче же со тридесятаго пкрьваго дни аугуста месяца до тредесятаго дни септемврия месяца. Едино слово век сокращает да ко гробу приводит. Боле прочисх силу емлет. Несть от нея хвори, коя бы ко гробу не бысть. Причёт до нея честь во полунощь да на погостну водицу.
"На море да на окияне, да на острове буяне, еси тёмныя лес. А восем же тёмныим лесе, еси терем да то ставень затворен да двери заключены. Еси же в сем тереме княжна трясавица именем смертна. Сестрицам несть части, прейду до терема сего. Да вниду не стуком, а и велием гласом: выкликаю княжна трясавица именем Смертная. Пособи во поделие чёрном, обратиса ликом на раба божия имя да сокрти век. Зворьми тяжкия. Заговор креплю уговором да твоя вечныим уделом, егда удел смерти престанет, тако поделие сие расторгнется. По веки вечныя аминь".
Примолвка же глаголется тако:
"Водица след да влас путь до раба божия имя повеки вечныя аминь".
Далее влас ворога на могиле соименной прикопати с сею же примолвкой.
